«Мы пытались жить как могли”: жительница Мелитопольского района об адаптации в Запорожье

31 березня 2025 р. 23:27

31 березня 2025 р. 23:27

По данным Агентства ООН по делам беженцев, с начала полномасштабного вторжения в феврале 2022 года почти 11 миллионов украинцев были вынуждены покинуть свои дома.

Среди них была и жительница Мелитопольского района, которая летом 2022 года вместе с несовершеннолетним сыном прибыла в Запорожье. Она смогла взять с собой всего лишь три небольшие сумки и рюкзак.

Inform.zp.ua пообщался с Анной, чтобы узнать, как она адаптировалась в новом городе, искала жилье, работу и привыкала к новой реальности, оставшись буквально без ничего.

Важно: из соображений безопасности мы изменили имя героини и не раскрываем название населенного пункта, где она проживала, ведь часть ее семьи до сих пор находится на временно оккупированной территории.

«Мы тебя обязательно заберем домой, но дорога будет тяжелой»

До начала полномасштабного вторжения я жила обычной жизнью в селе. Конечно, были свои трудности, но в целом все было хорошо. У нас была счастливая семья, дом, работа… Более 30 лет я работаю учительницей украинского языка и литературы, 21 из которых – в нашей сельской школе. Можно сказать, что я предана своему делу.

Когда россияне оккупировали Мелитопольский район, я находилась в Запорожье, проходила лучевую терапию после того, как мне диагностировали злокачественную опухоль. Я только что закончила курс лечения, поэтому физически чувствовала себя очень плохо. И вот в этот момент я узнала о вторжении. Честно говоря, я не могла в это поверить. Как такое могло произойти? Неужели эти люди настолько больны на голову, чтобы прийти на нашу землю с войной? Сначала я даже не понимала, что это настоящая война, пока не увидела все собственными глазами. Меня должны были забрать муж и его сын от первого брака из отделения онкологии.

Любимый позвонил и сказал: «Мы тебя обязательно заберем домой, но дорога будет тяжелой». Мы ехали обратно домой через поля, где я увидела сожженную военную технику. Это было очень страшно. И хотя мы еще смогли проехать, все происходящее казалось нереальным.

Первые дни после того, как мы вернулись в село, были ужасными. Солдаты российской армии ездили по селу, пугали людей, ловили тех, кто им не нравился. У нас не было власти, потому что местный глава оставил свою должность, чтобы не идти на сотрудничество с оккупантами. Некоторое время его даже держали в плену. Оккупанты набирали тех, кто был к ним лоялен, и те, кто шел на сотрудничество, получали свои «блага». Но эти новоизбранные так называемые руководители вообще не могли поддерживать порядок. Я помню, как на обочине дороги валялся труп после того, как один алкоголик убил другого. Это была полная анархия, и никто даже не пытался скрывать преступления.

С продуктами также было сложно. Какое-то время в магазинах не было ни хлеба, ни муки, ни дрожжей. Мы с соседями пытались хоть как-то печь хлеб, делились запасами. А те продукты, которые завозили с территории РФ, были некачественными. Лекарства также завозили непонятно какие… они вообще не действовали. В аптеках в первую очередь пытались достать украинские препараты.

Что касается школы, то детей перевели на онлайн-обучение, хотя это уже стало непростой задачей из-за постоянных проверок. Все табели мы успели выдать, но через несколько месяцев школу уже захватили россияне, и у нас забрали личные дела. Учителя, которые остались, были в шоковом состоянии.

Давление и ощущение опасности только усиливались. Я сама не общалась с теми, кто пошел на сотрудничество, но слышала о новых «директорах» и «учителях», которых они набирали. Неизвестные люди с улицы, без образования, начали учить детей.

Несколько учителей пошли на сотрудничество и продолжают работать в захваченной школе, все остальные отказались. Педагогов, которые отказались от сотрудничества, заставляли писать заявления об увольнении и сдавать ноутбуки, которые они получили по национальному проекту «Ноутбук каждому учителю» Министерства образования и науки и Министерства цифровой трансформации.

Мы решили уехать, потому что не могли оставаться под постоянным давлением. К тому же мне нужно было найти для ребенка нормальную школу, в оккупированную ее я точно не отдала бы. Сначала планировали остаться на две недели, но, разумеется, это затянулось.

Как две недели превратились в долгих три года…

Мы выехали 24 августа 2022 года, планируя поехать в областной центр на короткое время вместе с другими родственниками на авто. Дорога была сложной: мы ехали через несколько блокпостов, где проверяли каждый документ, каждую деталь. Особенно придирчиво россияне проверяли владельцев дорогих транспортных средств. Они искали доллары, проверяли бардачки, кошельки. Тогда нам повезло, ведь мы смогли доехать до Запорожья всего за день. Некоторые не могли добраться до подконтрольной территории неделями.

Когда мы приехали, это было, будто попасть в другой мир. Наши военные предложили нам напитки, еду. Даже предлагали ночлег. Однако у меня с сыном была возможность остановились у племянницы, которая проживает в Запорожье.

Мы пытались жить как могли, с минимальными ресурсами, потому что вещей у нас было минимум. Я оформила сына в местную школу, где он учился онлайн, оформила выплаты — ежемесячно 2000 грн на взрослого человека и 3000 грн на ребенка. Так как я получила инвалидность, получала 3000 грн.

За эти два недели, которые мы приехали, мы поняли, что война не закончится так быстро, и нам придется остаться здесь надолго.

Я сразу же начала искать работу, рассылаала резюме по школам, пошла в центр занятости. Понятно, что от голода никто бы не умер, но этих денег было бы недостаточно для нормальной жизни.

Зараз уже гуманітарну допомогу не виплачують, бо я влаштувалася на роботу. Продуктові набори ми отримували всього декілька разів, коли її видавали. Вирішили, що хай отримують ті, кому це дійсно потрібно, наприклад, багатодітні сім’ї. Я розумію, що без роботи жити нормально було б неможливо. Тому я згодна з тим, що якщо людина влаштувалася на роботу, їй допомогу забирають. Це справедливо, бо система повинна працювати так, щоб заохочувати людей працювати. Хоча я й розумію, що ринок праці зараз не найкращий, але знайти роботу можна.

Адаптация в Запорожье

Что касается работы, то мне помогла заучка из нашей школы. Она позвонила мне с предложением устроиться в школу, которая переехала с временно оккупированной территории и работает онлайн. Так как наша школа на тот момент не работала из-за проблем с оформлением документов, я согласилась. Там было немного часов, но, если честно, я и не смогла бы взять больше после двух операций и лечения.

В 2023 году наш коллектив снова объединился, чтобы открыть гимназию, так как материально-техническую базу удалось восстановить. У нас появился новый директор, и я снова начала работать в своей родной школе дистанционно. Понятно, что не хватает родных стен, но мы обучаем наших детей онлайн в своей школе — это прекрасно.

Мой сын сначала учился в местной гимназии Заводского района, а потом перевелся в свою родную гимназию. Ему очень не хватало друзей в Запорожье. Обучение проходит онлайн, и понятно, что в таких условиях сложно с кем-то подружиться. Но он у меня очень общительный, поэтому со временем нашел новых друзей, с которыми часто гуляет. Это очень важно, ведь подросток должен иметь возможность общаться не только онлайн, но и вживую. Он записался в тренажерный зал, и, если честно, ему здесь даже больше нравится, чем дома. Он планирует остаться в Запорожье.

Самое худшее, что он не видел отца почти три года. Мы все вместе связываемся ежедневно, общаемся и стараемся поддерживать друг друга, но этого мало. Иногда мой муж в отчаянии, говорит, что, наверное, мы больше никогда не увидимся в этой жизни. А я его успокаиваю, говорю, что нет, мы с тобой обязательно еще встретимся.

Один раз во время разговора, в подавленном состоянии, муж сказал мне: “Может, вы бы вернулись домой…” Но потом сам себя исправил и добавил: “Так это же русские тебя сразу в подвал посадят, а я уже не имею здоровья, чтобы тебя вытащить”. Он сам понимает, что, во-первых, нас туда не пропустят, а во-вторых, за те комментарии, которые я оставляла в соцсетях, за донаты на ВСУ, за подписанные снаряды — подвал мог бы быть не единственной проблемой. К нему неоднократно приходили солдаты с автоматами. Спрашивали, почему ваша жена с сыном уехали, поддерживают ли они Украину? А вы поддерживаете Украину? Почему у вашей жены на аватарке сине-желтый флаг, она что, поддерживает преступный режим? И все в таком духе. После этого я удалила свои патриотические аватарки, чтобы хотя бы через это они от него отстали.

Какая главная проблема, с которой сталкиваются ВПО?

Не могу сказать за всех, так как каждую жизненную ситуацию нужно разбирать индивидуально. В нашем случае самая большая проблема — жилье. Мы приехали почти без всего, без финансовых сбережений, так как много денег ушло на мое лечение. Соответственно, у меня не было средств на аренду жилья. Нам повезло, что нас приютила родственница, и мы прожили у нее почти год. Нам не приходилось платить за квартиру, так как выплат было бы недостаточно для аренды.

Через некоторое время мне пришлось искать перевозчиков, чтобы вывезти моего отца из временно оккупированного Пологовского района. Это было очень сложно, так как я не могла вывезти его сама. Дорога была трудной, и тогда еще можно было пройти через пункт Колотиловка-Покровка. Передо мной стояли два варианта: либо попытаться забрать отца, либо вообще не пытаться из-за всех трудностей. На свой страх и риск я выбрала первый вариант. Если бы он остался там, скорее всего, он бы просто умер.

Благодаря неравнодушным людям, которые ухаживали за ним и помогали нести сумку, отец всё-таки добрался до Запорожья. Да, в двухкомнатной квартире нас стало уже четверо, не считая кота. Отец уже пожилой, ему нужна отдельная комната, где он мог бы спокойно отдыхать и смотреть телевизор. Мой сын-подросток тоже нуждается в личном пространстве. Так как на тот момент я работала в своей гимназии и получала достойную зарплату, я начала искать квартиру. Тогда я могла себе это позволить. Да, мы втроём переехали в арендованную квартиру. Это большая статья расходов — коммунальные услуги, сама аренда… Не каждый может себе это позволить.

Домой…

За эти годы мы уже полностью обустроились. У нас есть своя квартира, я работаю, сын заканчивает девятый класс, отец живёт в тепле и комфорте. Но я не могу назвать Запорожье своим домом. Этот город мне очень нравится. Я понимаю, что здесь есть свои проблемы, но он довольно комфортный, особенно если учитывать войну. Но всё же я не чувствую себя здесь как дома. Мой дом там. Там мой муж, мой садик, где я высадила розы, пионы, бархатцы и дубки. Пожив немного там и здесь, я с уверенностью могу сказать, что мой дом находится более чем в 100 км от областного центра.

После того как наши военные освободят временно оккупированные территории, я обязательно вернусь домой, к своему мужу. Наведу порядок в доме, снова высажу свои любимые цветы и пойду работать в свою школу. Немного страшно будет работать с детьми, потому что их там сейчас меняют, ломают, учат ненавидеть всё украинское. Но я уверена, что мы с ними найдём общий язык, как всегда. Дети — как пластилин. Из них вырастает что-то хорошее, если взрослые прилагают усилия. Наши учителя сделают всё, чтобы они вспомнили, что они граждане Украины, и что враг — это россия, а не Украина.

Читайте также:

“Домой, я так понимаю, мы уже не вернемся”: переселенка из Донецка переехала в общину на Запорожье, которая стала для нее новым домом

«Мы не можем быть вечно ВПЛ, которые страдают», – переселенка из оккупированного поселка в Запорожье о новой жизни после начала войны

«Сгинет Бердянск, сгину и я»: переселенка из Бердянска об адаптации в Запорожье

📢 Inform.zp.ua работает, чтобы вы знали правду. Мы ежедневно собираем важные новости о Запорожье, оккупированных территориях и жизни в регионе. Если наша работа важна для вас, поддержите редакцию донатом – ваша помощь позволит нам продолжать писать для вас! ❤️ Поддержать: по ссылке 👈

Запорізькі