На какой улице я живу: «Борисыч» — командир, который никогда не бросал своих

24 листопада 2024 р. 23:36

24 листопада 2024 р. 23:36

Радио в машине тревожно зачитывало сводки:

«У районі населеного пункту Курдюмівка тривають бої, окупанти чинять потужний опір, застосовують резерви, зазнають значних втрат».

На «баранку» откуда ни возьмись прыгнул богомол. Видно, залетел с ветром на ходу в полуоткрытое окно.

Борис Григорьевич даже остановил машину.

Богомол был большой, ярко-зеленый. Он часто-часто кланялся, вертел головой и, видимо, пытался сориентироваться, где находится.

Борис Григорьевич осторожно, чтобы не спугнуть насекомое, достал телефон и сфотографировал гостя.

Затем отослал фотографию сыну. Телефон пикнул. Сын увидел. Прислал сердечко.

Борис Григорьевич поднес ладонь к богомолу:
— Ну, пора тебе, дружок, на волю. Давай, перебирайся на ладонь.

Богомол насторожился, поднял передние ноги, принял боевую стойку, а потом с треском взлетел и упорхнул за окно.

Капитан ВСУ смотрел на фотографию богомола, присланную отцом, и отправил в ответ «сердечко». На лице была маска — корка из гари и пота. Пересохшие губы треснули в улыбке. Он тяжело дышал, весь мокрый. Адски болела спина. Капитан только что вынес бойца без ноги из боя — тащил его на себе 70 метров. А ведь он уже не молодой пацан, к тому же на спине была операция. Дает о себе знать.

В роте на тот момент было уже много потерь. У «Борисыча» за месяц это была четвертая контузия и ранение в левую ногу. Но он оставался на передовой. У командиров не было замены — кадровый голод.

Он скрипнул зубами:
— Ладно. Боец здесь, а его нога там. Если успеть принести ногу, может, врачи пришьют обратно. Тридцать минут всего. Без ноги никак нельзя. Парень-то еще молодой.

Он выносил своих бойцов с поля боя. И те знали, что ротный никогда не бросит. Прорвется сквозь ад, но вытащит. «Мы своих не бросаем» — это правило было законом в роте «Борисыча».

Здесь не осталось деревьев. Все были срезаны ураганным огнем. Торчали лишь колышки, стесанные осколками, обнаженные, изуродованные.

Он пополз. Вскочил. Тут можно перебежками. Тут за холмик упасть. Тут в воронку скатиться.

И, даже, зарываясь в землю под тягучий свист мины, Борис вдруг краем глаза заметил примятый стебелек колокольчика и залюбовался им.
Он умел видеть природу даже в этих разорванных в клочья посадках. Видел жизнь, пробивающуюся сквозь щебень и кирпичное крошево тонким, дрожащим стебельком.

С какой любовью капитан описывал, рисовал, фотографировал чудесный мир вокруг себя. Он так хотел защитить этот мир.

Капитан Борис Айзенберг погиб 13 июля 2023 года. Услышав выстрел танка, он прикрыл раненого бойца своим телом. Он не показал комбату справку о ранении, с которой мог отправиться в госпиталь, она так и осталась лежать в нагрудном кармане.

САД ГЕРОЯ

Под Одессой мы некоторое время искали этот удивительный сад-питомник. Водитель признался, что отродясь никогда здесь не бывал. Спросил:
— А что тут такое должно находиться?

У него на приборной панели висела наклейка — репродукция Гроха «Русский военный корабль, иди нах..й». Значит, свой человек.

С иными таксистами, если заведешь разговор о переименовании улиц в честь павших наших героев, они так бульдожьей мордой скривятся, что хочется батогами гнать их в ту сторону, где теперь покоится крейсер «Москва».

— Тут сад-питомник, — говорю, — растения разных сортов. Человек, который их выращивал, ушел воевать. И погиб.
Его именем улицу назвали в Одессе. Улица Бориса Айзенберга.

— Ого. Никогда не слышал даже о такой. Надо рассказывать людям о героях.

Навигатор привел нас к красному забору. Ворота в сад сделаны из специальной стали с искусно прорезанным орнаментом в виде листьев гинкго билоба. Это растение, пережившее динозавров и атомную бомбардировку, было особенно любимо Борисом.

Здесь звенящее тихо. И воздух кристально чистый.

Питомник растений поражает. Десять гектаров заботливо ухоженных растений — от дубов до ковыля. Видов растений тут больше, чем в одесском ботаническом саду. Сад и питомник сотрудничают, обмениваются растениями, которых друг у друга не было.

— Семена и саженцы гинкго билоба сын рассылал по всей Украине, — говорит Борис Григорьевич. — А вот это дерево дает нам съедобные каштаны. Зажарьте — и можно есть. Это каштан французский, но сам он родом с Кавказа. Боря принес 18 лет назад совсем маленький саженец, а выросла вот такая красота.

Борис старший смотрит на дерево с гордостью.
Проходя огромный питомник, он постоянно вспоминает о сыне. Тут каждая травинка о нем говорит.

— Эту ветку прививал Боря. И кедр этот он высаживал.

Кажется, что сейчас из-за густых шарообразных кустов выйдет большой человек в рабочем комбинезоне с добродушным лицом, с секатором в руках, обнимет Бориса старшего: « Привет, Папулек (так Боря называл отца). У нас гости?»

Но, увы, не выйдет.

И сын Боря, и отец Боря — оба садовники милостью Божьей. Чтобы не путать читателя, мы будем называть их Борис старший и просто Борис.

В Одессе, пожалуй, были только одни столь известные садоводы — братья Дайберг. Их саженцы заказывал себе в Крым Антон Чехов, а на месте нынешних Черемушек были их сады. Братьев Дайберг убили большевики, когда захватили власть в Одессе.

— Мы с женой — технари, — говорит Борис старший. — А оба сына гуманитарии. Вся наша семья любила землю и растения. Боре было четыре года, когда он увидел, как мама пропалывала грядки, выдернула редиску и выкинула ее. А он подобрал и посадил снова. И она выросла.

Боря увлекался архитектурой. Когда поступал в архитектурную академию, сперва, по настоянию родителей, отдал документы на строительный факультет. Но, подумав, переложил их на архитектуру. Он всегда отличался самостоятельностью. Учился легко и всё время работал.

Он строил, строил по всей Украине.

— Боря по своему характеру и по своей конституции был настолько миролюбивым человеком, — рассказывает Борис старший. — Он всегда любил животных. Когда мы были в командировке в Констанце, я поймал маленького крабика и принес его в гостиницу. На это Борис сказал: Папуль, ты зачем животину тиранишь? И заставил меня отнести крабика обратно к морю.

Боря очень любил Крым. Он исходил там все тропы, находил следы древних греков. Греки в ручьях делали водозаборники и отстойники. Боря обнаружил ручей, выложенный мраморными кирпичами, где за века вода проточила в них желобок глубиной 20 сантиметров.

В Одессе у него в 90-х была грядка, на которой он выращивал кедры. Выращивал их до двухлетнего возраста, а потом отвозил в Крым. На Аюдаге, Карадаге, Ай-Петри он находил ручьи, там, где было влажно, и высаживал эти кедры. Своему ротному он с пылом говорил:

— Вы увидите, когда мы вернём Крым, мы его заново отстроим. Сделаем его красивым.

Я смотрю на довоенную фотографию Бориса. Довольный жизнью семьянин. Художник и архитектор, садовод и путешественник. Миролюбивейший человек, живущий полной, насыщенной жизнью. Я бы сказал, состоявшийся во всём: в любви, дружбе, работе.

И вот вторая его фотография — с войны.

Лицо человека, видевшего смерть. Человека, которого пытались убить несколько раз в день и который, в ответ, тоже убивал. Его лицо стало жёстким, если не жестоким лицом хитрого, опытного командира.

— Он особенно постарел за этот месяц, — говорит отец. — Я, который знал сына как миролюбивого человека, узнаю от его командиров, что он очень быстро вошёл в воинскую среду. И она его приняла. Он шёл в рукопашную, брал в плен орков. Когда штурмовали Чернобаевку, Боря придумал хитрое решение: они заходили под землёй через канализационные коллекторы, занимали позиции, били орков и, если нужно, откатывались назад тем же путём.

10 рота 4 батальона 28 бригады рыцарей зимнего похода первая вошла в Чернобаевку. И он со своими побратимами поднял там флаг Украины!

Борис с гордостью говорит о сыне, но видно, как ему больно. Нестерпимо. Рухнул целый мир.

-Мы не заметили с супругой, что началась полномасштабная война, рассказывает Борис старший, — Тут как в яме, ничего не слышно. В 9 утра Борис приезжает к нам с супругой и двумя собаками, заносит сумки с вещами.

— Что случилось? — спрашиваем мы.

— Война, -отвечает Борис.

Мы только охнули: — Какая война?

Боря нам рассказал, как правильно сложить «тревожный чемоданчик». Как сложить документы, лекарства и все остальное.

Потом гуляли с ним по саду, а он, вижу, напряженно думает о чем-то. Говорит: «Папулек, я поеду заправлю Ниссан».

Уехал и нету его. Два часа прошло. Я стал волноваться.

Звоню, он говорит: «Не волнуйся, я скоро подъеду».

Потом он возвращается, — голос у отца задрожал, — замом командира роты. Он решил и пошел добровольцем.

Как мы среагировали? Пустота какая-то. Я спрашиваю: «А что же дальше?»

Он уверенно отвечает: «Через несколько дней мы победим». Наверное, о Борисе должны знать следующие поколения. А для нас с супругой 13 июля 2023 года закончилась наша жизнь. Боря был большим деревом. А его взяли и срубили.

Мы обходим питомник. Борис старший показывает нам домик по стенам которого струится ажурное кружево декоративного винограда Вичи.

Он очень необычный.

— А это дом, который Боря, спроектировал и построил для себя. Он выискивал ракушняк в разрушенных домах Одессы. Накапливал и из него затем строил дом. Так и называл его Домик Моей Мечты.

Уютный домик, похож на итальянский. Перед входом в дом на флагштоке развевается знамя бригады «Борисыча». И висят две гильзы. 220 калибр. «Ураган». Побратимы повесили и звонили в них на его пятидесятилетие 50 раз.

Рядом вырыли котлован. Должны были строить еще домик. Вся семья должна жить рядом. Но не успели построить. Котлован зарыли.

Он мог служить и по специальности. Строить заградительные сооружения. Специалисты очень там нужны. Но Борис не выдержал — на передовой гибнут ребята, бойцы, которых он знал. И посему, не советуясь с родными, он пишет заявление в 28-ю бригаду.

Оттуда Борис отправился под Очаков. Но тут из Бахмута выводят роту, в которой осталось всего несколько бойцов. Комбат хотел ее расформировать, но Борис предложил заново собрать и пойти в нее командиром.

Комбат ему: «У тебя нет военного образования. Военная кафедра — это же не училище».

А он говорит: «Я хочу это сделать». И он с нуля возродил эту 10-ю роту.

Борис старший:

— Это не мои слова. Слова комбата и побратимов. Это была лучшая рота. Ее знали по всему фронту.

«Борисыч» (его позывной) всегда приходил бойцам на выручку. Никогда не бросал.  Командир роты — это ценный кадр. Его беречь надо. А он идет первым всегда. Он поднимает бойцов штурмовать позиции врага.

Они зимой просыпались, примерзшие ко дну окопа.

А было такое, что в день отражали 12 танковых атак.

Вечнозеленая память

Не знаю, нужна ли была улица Борису. Ведь память о нем есть и на Французском бульваре, где шелестят листвой молодые каштаны из его питомника. Она есть в зелени Александровского проспекта. В вечнозеленом уюте памятника Пете и Гаврику. Возле Оперного в Киеве и в нашем Пале-Рояле. В скверах, садах, парках Одессы и многих других городах Украины.

Борис Старший говорит:

— Сейчас много разговоров ведется о том, чтобы отдать врагу территории в обмен на призрачный мир.

Я скажу так. Ни одного метра земли украинской отдавать нельзя. И, конечно, Украина обязана победить. Но плохо то, что рашка за время Независимости Украины, расползлась по всему свету. Это советская система. Я ее знаю. Она не просто гнилая, она заразная.

Как только этот гад путин будет уничтожен, система рухнет. У них же такая территория! Я был инспектором по метрологии министерства цветной металлургии СССР. И я много где бывал в командировках. Страна огромная. Чего ты лезешь к соседям? Чего тебе не хватает? Природных ресурсов? Так у тебя больше чем у кого-то. Нефти и газа больше, чем у кого-то. Мы обязаны победить. Иначе за что отдал жизнь Боря?

Я вернулся к воротам, таксист ждал меня там же, накладно было отсюда выбираться без пассажиров.

Говорю ему:

— Я неправильно поступил. Надо было вас с собой пригласить. Грустно и поучительно было послушать. О человеке, у которого было все. Прекрасная и любимая работа, семья, хобби и который пошел защищать нас с вами. А мог бы уехать в Европу. И жить там припеваючи.

— А чего же не уехал, — полюбопытствовал таксист.

И я с жаром принялся рассказывать таксисту о Борисе, о том, как он с бойцами ползли в Чернобаевку по канализации, как он спасал побратимов, как строил дом рассказывал, рассказывал и не мог остановится.

Автор: Дмитрий Бакаев

Одеські